В Москве МУАРе открылась выставка «Вперед в 30-ые!» А на улице Юных ленинцев сгорело кафе.
Руину засыпали жухлыми листьями, уставили распилами, затянули кумачом.
Молодые неосталинисты показали себя.
Григорий Ревзин посмотрел и отозвался: «Сталинские сироты».
Был и такой
Это как у Натальи Ключаревой в «Белых пионерах»:
И трубят в опустелых парках
белые пионеры,
трубят в потрескавшиеся горны
неслышные позывные алебастра,
пионерам на плечи ложатся листья,
а потом снег,
и они исчезают совсем…
А на выходе из МУАРа такая…
тоже, наверно, сирота. Белая пионерка…
Я дёрнулся, уворачиваясь от бездны,
от взгляда Горгоны,
и увидел хмурую белую пионерку
на облупившемся маленьком пьедестале.
Она повернулась и потянулась ко мне.
Семён, говорит, видел её в тот же вечер, возвращаясь с работы, уже без рук. Оторвали.
Другому.
Это ты поранил своё
Сно-виденье,
Летунье
Переломал молочные руки,
Молчание перемолол в муку.
А она всё равно не обернулась.
Истекла кровью
Тебе на лицо,
Иди, умойся,
Нагнись в колодец,
Поминай, как звали
Твою разноцветную,
Богоданную.
Маятник
Оттуда – сюда,
Туда – отсюда.
Мается память,
Маячит имя.
Летят белёсые косы.
Туман,
Туман.